Новости и статьи - Анонимные Алкоголики Владимира

    Как говорится в Большой Книге: «Страх — это зло, он разъедает наши жизни, как ржав­чина. Всё наше существование насквозь прони­зано страхом» ("Анонимные Алкоголики" стр. 66).      Несомненно, что страх является преградой на пути к здравомыслию и любви, и конечно же он неизменно усиливает гнев, тще­славие и агрессивность. Он усугубляет чувство вины вкупе с плаксивостью и парализующей де­прессией. Однажды Президент Рузвельт сделал важное замечание: «Нам нечего боятся, кроме как самого страха»(We have nothing to fear but fear itself - Нет ничего страшнее собственного страха).

    Приговор весьма жесткий и возможно уж слишком обобщающий, поскольку мы обнаружили, что, несмотря на всю обычно разрушительную силу страха, он может послужить отправным момен­том и для более хороших вещей. Страх может стать начальной ступенькой на пути к благоразумию и к подобающему уважению по отношению к другим. Он способен направить не только на путь к нена­висти, но и к справедливости. И чем больше в нас будет уважения и справедливости, тем больше мы начнем находить любви, возможно глубоко выстра­данной, но все же отданной безвозмездно. Таким образом, страх необязательно должен быть раз­рушающим, поскольку уроки, извлеченные из его последствий, могут привести нас к положитель­ным ценностям.

    Достижение свободы от страха является затеей на всю жизнь - одной из тех, что никогда нельзя завершить до конца. Подвергнувшись жестокому нападению, серьезно заболев или попав в иные условия очевидной незащищенности, нам при­дется на это реагировать: хорошо ли, плохо ли -тут уж по обстоятельствам.

    Лишь тщеславные люди твердят о полной свободе от страха, хотя сама их напыщенность коренится, на самом деле, все в тех же страхах, о которых они временно забывают.

    Таким образом, проблема избавления от страха имеет два аспекта. Нам придется постараться как можно полнее освободиться от страха. Затем нам понадобится обрести как мужество, так и досто­инство, чтобы по-деловому конструктивно разо­браться с оставшимися страхами. Попытаться понять собственные страхи и страхи других - это лишь первый шаг. Вопрос посложнее - это как и куда нам двигаться дальше.

    С начала существования АА я наблюдал, как тысячам моих собратьев удавалось понять и пе­рерасти свои страхи. Эти примеры неизменно служили мне подспорьем и источником вооду­шевления. Возможно кому-то пригодится и кое-что из моего собственного опыта с проблемой страха и прольет на нее свет в достаточной сте­пени, чтобы кого-то ободрить.

    Будучи ребенком, я испытал несколько очень сильных эмоциональных потрясений. Глубокие семейные разлады, собственная физическая не­складность и тому подобное. Конечно, и другие дети переносили такого рода эмоциональные травмы и выходили из вода сухими. Но не я. По всей вероятности я был слишком чувствитель­ным и, как следствие, сверх пугливым. Как бы то ни было, но у меня развилась стойкая боязнь, что я не такой, как другие подростки, и никогда та­ким не стану. Вначале это ввергло меня в депрес­сию и привело к изоляции и уединению.

    Но со временем все эти вызванные страхом детские горести стали настолько невыносимыми, что во мне развилась сильная агрессивность. Думая, что мне никогда не быть таким как все, и, дав за­рок, что никогда не смирюсь с положением ка­кого-то второсортного человека, я считал, что мне нужно всех и во всем превзойти — будь то в игре, или в работе. По мере того, как эта привле­кательная формула хорошей жизни начала при­носить успех в моем тогдашнем понимании этого слова, я становился безумно счастливым. Однако же, когда мои затеи изредка проваливались, я преисполнялся обид и впадал в депрессии, излечить которые можно было лишь очередным успехом. Таким образом, я очень рано стал все оценивать понятиями либо победы, либо поражения - все, или ничего. Единственным известным мне способом удовлетворения было побеждать. Это стало моим ложным противоядием от страха, и это была та, все глубже въедавшаяся модель поведения, которая преследовала меня и в школьные годы, и во время Первой мировой войны, и сумасшедшей пьяной карьеры на Уолл-Стрит, и дальше вниз, к последнему часу моего полного крушения. К тому времени невзгоды уже не являлись стимулом к жизни, и я не знал, чего же боялся больше — жизни, или смерти.

    Помимо моего собственного основного и весьма распространенного вида страха есть, ко­нечно же, и много других. На самом деле, прояв­ления страха и связанные с ними проблемы, яв­ляются настолько многочисленными и сложны­ми, что в этой короткой статье невозможно опи­сать в деталях даже несколько из них. Здесь можно лишь рассмотреть некоторые духовные источни­ки и принципы, с помощью которых мы будем способны противостоять и справляться со стра­хом в любых его проявлениях.

    В моем конкретном случае краеугольным кам­нем свободы от страха является вера - та самая вера, которая, несмотря на все мыслимые прояв­ления обратного, дает мне основание верить, что я живу во Вселенной, имеющей смысл. Для меня это означает веру в Создателя, который являет собой всеобъемлющие власть, справедливость и любовь. Бога, у которого есть для меня цель, смысл и предназначение расти, пусть понемножку и с остановками, приближаясь к Его собственному образу и подобию.

    До прихода к вере я жил словно пришелец в космосе, который очень часто казался мне враж­дебным и жестоким. В нем для меня была невоз­можна внутренняя безопасность. У доктора Карла Юнга, одного из трех осно­вателей учения о современной глубинной психо­логии, имелось твердое убеждение относительно этой величайшей дилеммы современного мира. Немного перефразируя, вот, что он говорил по этому поводу: «Любой человек, который дожил до сорока лет, но так и не нашел способов осоз­нать, кто он есть, где он находится или куда на­правляется дальше, просто обречен на то, чтобы стать в той или иной степени неврастеником. И это верно, независимо от того, были ли удовле­творены его юношеские жажда секса и стремле­ние к материальной защищенности, нашел он или нет свое место в обществе». Хотя доктор и выра­зился с мягкостью «стать неврастеником», он с таким же успехом мог бы сказать и «стать одер­жимым страхом».

    Вот почему, мы, члены АА, ставим такое уда­рение на необходимость верить в Высшую Силу, как бы мы ее для себя не определяли. Нам необ­ходимо обрести жизнь в мире милосердия и духовности, а это, конечно же, новое измерение для большинства из нас. Как ни странно, но наши поиски этого царства оказываются не такими уж и сложными. Сознательное вступление в него обычно начинается, как только мы искренне при­знаемся в своем бессилии идти в одиночку и взываем к любому Богу, который, по нашему мнению, существует или может существовать. Результатом этого становится дар веры и осознания Высшей Силы. По мере того как растет наша вера, точно также возрастает и внутренняя защищен­ность. Огромный подспудный страх перед неиз­вестностью начинает уменьшаться. Таким образом мы, члены АА, обнаруживаем, что основным противоядием от страха является духовное пробуждение.

    Так случилось, что мое собственное духовное осознание оказалось неожиданным, словно удар тока, и совершенно убедительным. Я стал сразу же частью - пусть всего лишь крохотной частью - мироздания, которым в лице Бога правили любовь и справедливость. И какими бы ни были последствия своеволия и невежества и моего, и моих земных собратьев, это все равно оставалось истиной. Таковой была новая и реальная уверенность, и она никогда меня больше не покида­ла. Мне было дано знать, по крайней мере на время, что же это такое - отсутствие страха. Ко­нечно же, то, как вера была дарована мне самому, не так уж отличается от духовного пробуждения, которое за это время обрели и другие члены АА - у меня оно было лишь более неожиданным. Но даже эта новая система ценностей, насколько бы она ни была кардинально важной, означала всего лишь мое вступление на тот долгий путь, что ведет прочь от страха по направлению к любви. Старые и слишком глубоко прочерченные отме­тины беспокойства не были стерты разом и навсегда. Конечно они возникали вновь и порой вызывали тревогу. Неудивительно, что после того, как я стал обла­дателем такого впечатляющего духовного опыта, начальный этап моей жизни в АА характеризо­вался изрядной гордыней и властолюбием. Жажда обладать влиянием на людей и получать от них одобрение, стремление быть ТЕМ САМЫМ лидером во многом так и оставались мне присущи. Более того, теперь такое поведение можно было оправдать: все ради пользы дела!

    К счастью, случилось так, что за этим перио­дом моей прямо-таки вопиющей напыщенности, тянувшейся несколько лет, последовала полоса неприятностей. Мои притязания на одобрение, основанием для которых совершенно очевидно служил страх того, что я возможно не получу его в достаточной мере, начали натыкаться на точно такое же поведение со стороны моих коллег по АА. Таким образом, мы целиком стали поглощены тем, что они спасали Содружество от меня, а я спасал его от них. Все это, конечно же, выливалось в гнев, подозрительность и всякого рода нелице­приятные происшествия. На этой удивительной и теперь уже кажущейся довольно забавной исто­рической стадии нашей деятельности, кто-то из нас да пытался вновь и вновь изображать из себя Бога. На протяжении нескольких лет властолю­бивые лидеры АА пускались во все тяжкие. Но из этой угрожающей ситуации родились 12 Шагов и 12 Традиций АА. В основном, это были принципы, предназначенные для усмирения эго и, таким образом, на ослабление наших страхов. Это были те самые принципы, которые, как мы надеялись, сохранят нас в единстве и возрастающей любви друг к другу и к Богу.

    Постепенно мы начинали обретать способность принимать наших собратьев как с их достоинст­вами, так и с их недостатками. Как раз в этот период мы сформулировали очень важное и значимое высказывание: «Давайте всегда любить в других самое хорошее и никогда не боятся в них самого плохого». Лет через десять после стараний вне­дрить в жизнь нашего Общества сочетание таких качеств из Шагов и Традиций АА, как любовь и усмирение собственного «я», страшные опасения за выживание АА попросту исчезли.

    Применение 12 Шагов и 12 Традиций в личной жизни каждого из нас также принесло невероятное освобождение от всевозможных страхов, даже несмотря на давление массы серьезнейших лич­ных проблем. Если же страх не исчезал, мы по­нимали его природу и с Божьей милостью были способны с ним справиться. Мы начинали рас­сматривать любую неприятность как данную Богом возможность обрести то самое мужество, которое рождается не из бравады, а из смирения. Так у нас вырабатывалась способность прини­мать себя, окружающие обстоятельства и своих собратьев. Мы обнаружили, что милостью Божьей мы можем даже умереть с приличием, достоин­ством и верой, зная, что «дела творит Отец».

    Сегодня нашу жизнь в АА окружает мир, ко­торому присущи такие разрушительные страхи, каких еще не бывало в истории. Но и в нем мы, тем не менее, находим широчайшие области веры и огромнейшее стремление к справедливости и братству. И все же, никакой пророк не отважится предсказать исход этого мира - будет ли это испепеляющим концом света, или же, по замыслу Божьему, началом ярчайшей эры из всех доселе известных человечеству. Уверен, мы, члены АА, верно воспримем положение дел. Каждый из нас, пусть в меньших масштабах, но уже переживал в своей жизни такое же состояние ужасной неуве­ренности. Без какого-либо намека на гордыню мы, члены АА, можем сказать, что не боимся ис­хода мира, куда бы тот не направился. Так про­исходит потому, что мы стали способны глубоко прочувствовать и сказать: «Да не убоимся мы зла -ибо исполнится воля Твоя, а не наша!»

    Следующая история, хоть и часто рассказы­ваемая, заслуживает того, чтобы повторить ее еще раз. В тот день, когда на нашу страну обрушилась ошеломляющая трагедия Пёрл-Харбора¹, друг АА, ставший одной из самых выдающихся духов­ных фигур за всю нашу историю, шел по улице города Сент-Луиса. Это был, конечно же, никто иной, как всеми нами любимый отец Эдуард Даулинг из Ордена Иезуитов. Хотя сам он и не был алкоголиком, но являлся одним из основате­лей и непосредственным вдохновителем борю­щейся за существование группы АА в этом городе. В связи с тем, что изрядное количество его обычно трезвых друзей уже взялось за свои бутылки, дабы залить мысли о катастрофе в Перл-Харборе, отец Эд был понятным образом напуган вероятностью того, что взлелеянная им группа АА вряд ли на этом остановиться. По его разумению, это стало бы наитягчайшей катастрофой уже само по себе. Но тут к нему пристроился один из членов АА с трезвостью менее года и вовлек его в бесе­ду на духовные темы - в основном об АА.

    К своему облегчению отец Эд убедился, что его спутник был абсолютно трезв. И при этом он ни словом не обмолвился о случившемся в Перл-Харборе.

    Радостно недоумевая по этому поводу, отец Эд вопросительно воскликнул:

- Как же так, разве вам нечего сказать по по­воду Перл-Харбора? Как это вам удается держать удары вроде этого?

- Знаете, - ответил ему член АА, - мне и впрямь удивительно, как же вы этого не пони­маете. Каждый и все мы в АА уже пережили свои личные Перл-Харборы. Так вот, я вас и спраши­ваю, с какой стати мы, алкоголики, должны сло­маться именно от этого?

Билл В

---

¹ Перл-Харбор - военно-морская база США на Тихом океане, на которую без объявления войны напали авиация и флот Японии. В результате этого флот США понес колоссальные людские и материальные потери.